Сила родной земли (Наши земляки)

Физико-математический факультет Даугавпилсского педагогического института И. Силиневич окончила в 1965 году. Училась заочно, параллельно ведя в разных школах математику и физику. С 1967 года работала в Резекненском учебно-консультационном пункте Рижского политехнического института, специализировалась на электронике. В 1976 году поступила в аспирантуру РПИ при кафедре общей электротехники. Диссертацию кандидата технических наук защитила в Ленинградском политехническом институте, в 1981 году. Звание доктора технических наук получила в Рижском техническом университете в 1990 году. В сентябре 92-го заступила на пост исполнительного директора Резекненской высшей школы, в ее задачу входила подготовка вуза к открытию. Оно состоялось в будущем году, и Ирена Силиневич вначале стала исполняющей обязанности ректора, а позже, с 1994 года — ректором. В 1999-м она повторно избрана и утверждена Кабинетом министров на этот пост (руководила вузом до июля 2004 года). На заседании совета аграрно-экономического и регионального подразделения Латвийского сельхозуниверситета 26 марта 1999 года И. Силиневича избрана ассоциированным профессором экономики, а решением Сената от 1 ноября 2002 года — профессором.

Она может гордиться более чем 30 научными публикациями и 12 изобретениями. Общее же число ее публикаций перевалило за шесть десятков, полсотни из них — в области методики, учебных пособий, программ обучения, научно-популярная литература. Вот некоторые из направлений научных исследований: “Стабилизация скорости маломощных асинхронных двигателей” (изобретение запатентовано); “Возможности развития туризма в Латгалии”; руководство проектами “План развития Резекне” и “Резекненская специальная экономическая зона (РСЭЗ)”, в результате чего разработана модель зоны, и сейм ЛР принял закон о РСЭЗ; работала также над проектом “Разработка плана развития РСЭЗ”. Руководство проектами осуществлялось параллельно работе в Высшей школе. С 20 ноября 1995 года по 20 марта 1997-го И. Силиневич занимала пост председателя Резекненской думы.

По мнению тех, кто ее знает, И. Силиневич наделена острым умом, умением разрешить трудные ситуации, не боится брать на себя ответственность. Она толерантна к инакомыслящим, проявляет заботу о тех, кто рядом, особенно пожилых людях, отзывчива. Ей не чужд полет фантазии, но одновременно она равнодушна к максимальным оценкам, что, однако, не препятствует чувству здорового честолюбия. Вызов и трудности лишь заряжают ее энергией. Недюжинная работоспособность, здоровое упрямство в реализации задуманного, стремление к самосовершенствованию — такой ее знает близкое окружение.

Ученая очень любит путешествовать, знакомиться с культурой других народов. Она не испытывает ни малейших затруднений, общаясь на русском, английском, немецком языках. Великая радость — семья сына, особенно внуки, встречи с членами большой семьи. Все они очень дружат и нуждаются друг в друге.

Истинная латгалка

Ирене Силиневич (девичья фамилия — Анджане) было суждено появиться на свет в многодетной латгальской семье, где главным делом считалось дать детям образование. У родителей было пять дочерей и два сына, и старшие не уставали напоминать им: только ученье поможет избежать сумы, только знания — настоящее богатство, которое никто не отнимет и не украдет. С двухлетнего возраста до самостоятельной жизни Ирена жила в отчем доме — в Пахолках Эзерниекской волости. Эту деревню с множеством небольших соседних можно отнести к уникальному уголку края, поскольку именно здесь появились на свет, отсюда выходили в жизнь многие светлые умы Латгалии. Так, в соседних Басалыгах в 1874 году родился один из активистов латгальской Атмоды Игнат Асан, а в Шустиках в 1877 году — Донат Понтаг, один из наиболее просвещенных врачей того времени. В 1921-м на окраине деревни Пахолки родился и позже здесь временно работал страстный краевед Наполеон Рудко. В свою очередь, в двух километрах к юго-востоку — родина известных латгальских священнослужителей Гришанов.

“Жизненные невзгоды привили упорство и бойцовский характер, желание вырваться из объятий нищеты. В многодетных семьях старшие заботились о младших, наверное, поэтому латгальцам свойственно поддерживать друг друга. Плюс способности, дарованные самой природой, многонациональный состав рода, наконец, особое излучение, идущее из недр родной земли. Конечно же, и религиозное воспитание: 10 известных заповедей многих воздержали от дурных поступков”, — так обосновывает Ирена Силиневич появление в латгальской глуши множества светлых умов.

Ученая не скрывает, что в ответственные моменты жизни ей придавали силу унаследованные от родителей черты характера. Отец Янис Анджан родился и рос в Букмуйжской, позже Эзерниекской волости. По оценке дочери, это был человек со стержнем, не боявшийся принять вызов. У него хватило смелости ответить “нет” на призыв вступить в колхоз, а дочерям — в пионеры, так как Янису было абсолютно чуждо “стадное мышление”. Мама, Антонина — уроженка соседней, Каунатской волости. Ирена запомнила ее уравновешенность даже в трудных ситуациях, характерную для латгальцев мораль верующего человека. Она слыла хорошей портнихой, что помогало семье продержаться в трудные послевоенные годы.

Родительский дом

Жизнь Ирены шла так стремительно, что времени на воспоминания зачастую не оставалось. Тем они ярче: “У нас была большая семья — бабушка, отец, мама и мы, семеро ребятишек, рождавшиеся каждые два года. Так что неотъемлемой частью интерьера нашего скромного жилья была колыбель. В обязанности старших входило не только качать ее, но и всячески заботиться о младшем представителе рода. Честно говоря, особенного восторга это у нас не вызывало, но теперь я понимаю: мы прошли школу жизни, воспитали в себе такие важные черты характера, как ответственность, забота о ближнем.

И еще одно яркое впечатление. Семья жила бедно, и лишь благодаря расторопности отца да искусству шитья, которым владела мама, мы не голодали. По утрам она обычно пекла блины, на обед — щи вприкуску с картошкой в мундире. Чистили ее тут же, за столом, а кожицу заботливо собирали для хрюшек. Не помню, чтобы кто-то из детей хотя бы раз проявил недовольство из-за однообразной пищи. Изредка, зимними вечерами нас баловали: на горячие угли в печи, к которой все мы жались, мама ставила сковороду с мелко нарубленным салом и луком. Когда содержимое переставало шипеть, каждому выдавали кусок хлеба с жареным салом. Если на сковороде что-то оставалось, макали горбушку и смаковали жир до последней капли. Возможно, особенно вкусной еда нам казалась еще и потому, что, по традиции, за этим следовала игра с отцом. Встав на четвереньки, он изображал лошадь, а мы — наездников. Катание заканчивалось тем, что все, с визгом и смехом, валились в одну кучу. Воспоминания о таких вечерах до сих пор наполняют сердце теплом и светом, отодвигают на второй план нищету, в которой жила семья. Больше других выигрывала мама: пока мы играли, она, наконец, могла заняться шитьем — никто не приставал с бесконечным нытьем и жалобами друг на друга. Как правило, она не заступалась ни за одного из ябедников, а потчевала каждого “березовой кашей”. Все сразу успокаивались, а потом и вовсе отвыкли “стучать” друг на друга”.

Родители рассказывали Ирене и еще об одном незабываемом событии из ее детства. Когда сестра Янина, на два года старше ее, собралась в школу, Ирена на полном серьезе увязалась с ней: “Как ни старались родители убедить, что мне еще рано, я вела себя так, что маме не оставалось ничего другого, как умыть мою зареванную мордашку, найти более-менее приемлемую одежду и отпустить с сестрой. Добившись своего, я чинно вышагивала, обгоняя маму и сестру. Не понимала еще, что сократила свое детство на целых два года. Позже дошло: мне еще хотелось играть в куклы, а у одноклассников уже были другие интересы”.

Юрис РОГА.

Окончание читайте в следующем номере газеты.