Добиваться результатов, а не тешить себя надеждами

Бывший депутат Дагдской краевой думы с прошлой осени является парламентарием от Партии реформ Затлерса. Ю. Вилюмс работает в комиссии по запросам, где занимает пост заместителя председателя, в комиссии по делам госуправления и самоуправлений, а также в созданной при ней подкомиссии по разработке Национального плана развития. Он изъявил желание быть членом также подкомиссии по делам детей и молодежи, однако ее не создали.

— Прошло больше ста дней деятельности нового правительства, а заодно и вашей как депутата 11-го сейма. Каковы первые ощущения, выводы?

— У того, кто не был в сейме, представление о нем, естественно, складывается, исходя из информации в СМИ. Лично мне рассказывали о парламенте еще в школе, и теперь в спешном порядке эти знания пришлось углублять, освежать, пополнять. Первые ощущения весьма своеобразные: наблюдаешь за происходящим как бы со стороны, фактически же принимаешь во всем участие, осознаешь, что ничего нельзя упустить, что надо работать на совесть. До сих пор я все еще учусь, хотя кто-нибудь наверняка воскликнет: “Постой, мы тебя избрали не для того, чтобы ты учился, а чтоб с первого дня работал, причем с полной отдачей!” Так-то оно так, но депутатов сейма не готовит ни один вуз. В этой работе есть свои нюансы, и их следует учитывать.

Стараюсь не забывать, что представляю не только Дагду, но весь Латгальский избирательный округ.

— Чтобы подтвердить это, долго ждать не пришлось. Тем не менее, поправки в законе об акцизном налоге, принятые сеймом 15 декабря прошлого года, застали латгальцев врасплох. Одни говорят — наконец вопрос урегулировали, другие громко протестуют против того, что государство лишило их значительной части средств к существованию. Вы голосовали за поправки. Почему?

— Я действительно проголосовал “за”. Это долгая история. Нельзя не учитывать, что данный закон поступил на рассмотрение вместе с пакетом других, касающихся бюджета текущего года. Но он готовился еще до выборов 11-го сейма, а значит, без участия тех, кто только еще приступил к работе. Начинать формирование бюджета с нуля в подобной ситуации было бы безумием, поэтому мы работали с проектом, составленным министром финансов и премьером. Все законопроекты были представлены единым пакетом, чтобы уложиться в установленные рамки расходов и чтобы, наконец, началось финансовое развитие.

В результате этих поправок прогнозируется увеличение дохода на 1,5 миллиона латов, в чем я сразу усомнился. С одной стороны, логика есть: мы наводим порядок в налогах за товар, который люди ввозили легально, но частично продавали “из-под полы”. С государственной точки зрения, мы обязаны упорядочить любую отрасль, подчинив ее требованиям закона. В то же время известно, причем подтверждается все новыми и новыми фактами, что благое намерение — увеличение доходной части бюджета на 1,5 миллиона латов — мы не осуществим: нелегальный товар в Латгалию все равно поступает, если не прежним, легальным способом, то посредством средней и крупной контрабанды. 27 января я побывал в Виляке. Состоялась встреча с представителями жителей, которым еще недавно было разрешено ежедневно ввозить определенное количество акцизных товаров. Все, как один, уверяли, что оказались в труднейшей ситуации. Ни для кого не секрет, что возможностей устроиться на работу в приграничье очень мало, в связи с чем многие покинули регион. В контексте переписи населения, продемонстрировавшей просто катастрофические показатели, данную проблему следовало бы решать, предложив людям альтернативу и лишь затем принимая подобные законы с целью упорядочения системы. Эти люди годами добывали себе хлеб насущный таким образом. Не стану упрекать кого-то конкретно, однако в адрес политики, проводимой на протяжении двух десятилетий, “камешек” брошу: все это время никто должным образом не заботился ни о приграничье, ни о Латгалии в целом.

Теперь нам по возможности быстрее следует подыскать для этих людей альтернативный вариант. Кроме того, необходимо обратить внимание на то, как соотносятся принятые изменения с общеевропейскими правами человека. При малейшем противоречии придется поправить закон так, чтобы не создавать дополнительной социально-экономической напряженности.

Вместе с тем, есть и положительная сторона: я даже рад поднятому ажиотажу. Коллеги по Партии реформ Затлерса выслушали меня и полностью доверились моему мнению, зная, что я из Латгалии. В целом же царит такая точка зрения: “Ох, уж эта Латгалия! Вечно вам плохо, вечно вы просите помощи, и мы помогаем, но все безрезультатно”. Однако когда администрация Латгальского региона планирования подвела итоги за несколько лет, стало отчетливо видно, что Латгалия обделена. Теперь мне намного легче доказывать, что происходит на самом деле. Вроде бы мелочь — изменения в одном законе, касающиеся только приграничья… Однако какой ажиотаж поднялся! Это должно, наконец, запустить программы и инструменты поддержки региона, заложенные в правительственной декларации. Хотя так долго ждать мы не можем: Латгалия нуждается в немедленной помощи.

— Итоги переписи населения, о которой вы упомянули, кроме всего прочего, указывают и на то, что Латгалию покинула масса народу. Из учебников истории мы знаем: если территория пустеет, она рано или поздно утрачивается.

— 26 января у нас состоялись дебаты по внешней политике. Они затянулись, и я не успел выступить. Между тем, собирался говорить как раз об этом. Если бесконечно откладывать решение той или иной проблемы, настанет час, когда сделать это будет вовсе невозможно. Как быть? Я не являюсь представителем министерства, но намерен и дальше ставить вопрос, добиваясь ответа. На сегодняшний день нет ясности, каким образом можно улучшить демографическую ситуацию в Латгалии.

— Вызывают ли у вас доверие результаты переписи населения как таковые? Не слишком ли оптимистична картина? Судя по множеству пустых хуторов как во всей Латгалии, так и в нашем крае, людей в регионе осталось намного меньше. Или это не так?

— К сожалению, так. В действительности положение еще хуже. Многие уехавшие за границу задекларированы в Латвии. Другие, кто числится на селе или в небольших городах, живут в Риге — например, студенты. Среди моих одноклассников немало таких, кого в Латгалии и след простыл, между тем, место жительства декларировано в Эзерниекской волости. Плюс низкая рождаемость и высокая смертность, расходящиеся на три, даже четыре порядка. Трагично!

— Неужели кто-то в Латвии этого еще не видит, не понимает, что надо спасать страну?

— Видят и понимают, похоже, все — на тот момент, когда об этом говорят. Между тем, в Риге народу меньше не стало, как, впрочем, и в столичном регионе… Если с бедственной ситуацией не сталкиваться изо дня в день, о ней как-то не думают, во всяком случае, к приоритетам не относят. Латвийский демограф Илмар Межс опубликовал ряд интереснейших материалов, хочу с ними ознакомиться, послушать мнение других экспертов. Например, в Эстонии уже обеспечена положительная динамика прироста семей.

— С помощью каких инструментов можно остановить сокращение численности населения Латгалии? Это ведь актуально…

— Причем не только в Латгалии, хотя у нас, конечно, в первую очередь. Довольно большое внимание этому вопросу уделила предвыборная программа нашей партии, в которой предусмотрен ряд способов повышения рождаемости: каждый последующий ребенок должен приносить семье какие-то льготы, скажем, налоговые. Это необходимо всей стране.

Как повысить рождаемость конкретно в Латгалии? Лично я стараюсь быть оптимистом, придерживаться позитивных взглядов. Пытаюсь искать выход. Теперь, как депутат сейма, я не вправе критиковать всех, сидя на кухне. Требуется конкретное решение, и тут мой позитивизм иногда идет на убыль: уж очень драматична реальная ситуация. Новые рабочие места в Латгалии практически не появляются, слава Богу, если удается сохранить имеющиеся. Плюс демографические проблемы, плюс международные дела в сфере информации, безопасности, обороны… На данный момент я не имею ни ответов на все вопросы, ни краткосрочной программы из десяти пунктов, выполнив которую, мы привели бы Латгалию к расцвету. Уж не обессудьте! Как такую программу разработать, что поставить во главу угла, какие приоритеты вынести на утверждение правительства и сейма — это зависит от нас самих, от сотрудничества между самоуправлениями, школами, негосударственными организациями. 20 января в Даугавпилсе обсуждали вопрос, как добиться прорыва. Есть множество предложений от администрации региона планирования, над ними работает Минэкономики. Возможно, часть средств из европейских структурных фондов, которые не освоены, следовало бы перенаправить на поддержку программ Латгалии, таким образом за короткие сроки добившись результата, который и станет отправной точкой.

Кроме того, самоуправления предлагают (что неоднократно подчеркивал глава Дагдской краевой думы господин Стикут) за неимением производственных предприятий разрешить местным властям предпринимательскую деятельность. Будь то ры- боводство, сельское хозяйство или что-то другое — лишь бы создать рабочие места для местного населения. Опасность этой идеи состоит в том, что может быть искажена конкуренция, что и ставят в противовес ее противники. На мой взгляд, там, где конкуренция сегодня невозможна в принципе, нужно разрешить самоуправлению “разрулить” какую-либо отрасль, а когда станет ясно, что предприниматель себя окупает и способен сохранить рабочие места — пожалуйста, возместите вложения и продолжайте работать. Не исключено, что кто-либо из местных пожелает постепенно перенять производство и вернуть инвестиции. Цель самоуправления — не создавать конкуренцию местным предпринимателям, оно заинтересовано в рабочих местах, чтобы люди могли трудиться не только в школах, библиотеках и прочих бюджетных учреждениях, но и на производстве, обеспечивая добавочную стоимость. Ибо только налогоплательщики с производства приносят деньги в бюджет, но не те, кому платит государство, создавая многократный финансовый круговорот.

— Не только у нас, но и во всей Латвии неоднозначно восприняли то, что вы принесли присягу депутата на латгальском языке. Чем мотивирован такой поступок?

— Тем, чем я занимался на протяжении многих лет: добивался, чтобы наше общество, государство вообще имело представление о том, что такое латышский язык вообще, государственный язык Латвии и как соотнести две языковые традиции — латышский литературный и латгальский. Это моя цель, и я буду работать в этом направлении. Депутатская присяга имела при этом очень маленькое, опосредованное значение, поскольку понятно, что таким образом я не решу вопросы, которыми никто не занимался. Вдвоем нам тоже это не по силам. Да и делал я это не ради рекламы, скорее, ради себя. Чтобы продемонстрировать, что я латыш, полноценный латыш, поэтому обязан освободиться от комплексов, бытующих в нашем обществе и отчасти во мне — хотя бы нерешительности говорить на родном языке. Для нас с коллегой было важно честно признаться себе, что мы являемся полноценными латышами также в момент, когда изъясняемся на не совсем понятном и многим кажущимся неправильном языке, в то же время на единственном для нас родном латышском.

— И каков же результат?

— Одним поступком удалось привлечь к себе такое же внимание, какое мне уделялось на протяжении всех 4-5 лет деятельности в негосударственном секторе. Еще целый месяц после этого давали интервью телевидению, газетам — как латышским, так и русским. Говорили, разъясняли, каким образом намерены добиваться решения вопроса.

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу того же, чего каждый латыш — для латышского языка. Чтобы под латышским подразумевались оба: тот, который зовем литературным, и второй — латгальский. И чтобы они оба являлись полноценными составляющими нашего государственного языка. Практической пользой должно стать обучение латгальскому языку в школах, так как латвийская образовательная система является единственной в мире, которая способна обеспечить изучение, сохранность и развитие латгальского языка. Без школ это не представляется возможным.

— Имеете в виду все латвийские школы?

— Хотя бы латгальским школьникам следует рассказывать, что представляет собой латгальский язык, чем он отличается от второго языка балтов. Было бы неплохо, если бы в дальнейшем все общество Латвии владело более или менее полноценной информацией о том, как богат латышский язык и что состоит он не только из того, которому учат в школе.

— Вскоре граждане Латвии на референдуме выскажут свое мнение по поводу того, следует ли присваивать русскому языку статус второго государственного. Ваше мнение?

— Вопрос русского языка действительно не решался. С другой стороны, его носители и теперь имеют немалые возможности и права. На русском говорят в школах, детсадах, СМИ — как местных, так и трансграничных. В Латвии и Латгалии проявляется забота обо всех нацменьшинствах. Например, в Краславе есть польская школа, разнообразные культурные общества. При этом единственным местом, где может жить и развиваться латышский язык, является Латвия. И он должен оставаться единственным государственным. Призываю латышей, латгальцев, русских, представителей других национальностей осознать это и проголосовать на референдуме против возведения русского языка в статус второго государственного. В конце концов, Латгалию веками населяли латгальцы, русские, белорусы, украинцы, поляки, евреи и другие народы. Государственный язык в нашей стране — латышский, и мы обязаны его сохранить. Россказни о том, что, поддержав русский, мы тем самым добьемся потенциальной поддержки латгальскому — полная чушь.

— Почему среди латышей нет полного единства? Что проявляется, кстати, и в сейме…

— На мой взгляд, нет единства среди населения Латвии в целом, а сейм — это зеркало общества. Причин тому, думаю, множество, но одна из них, с моей точки зрения, заключается в следующем: определенным политическим силам выгодна поляризация общества, постоянная подпитка противоположных точек зрения, бесконечные трения и расхождения. Я и мои коллеги по партии стараемся не становиться на радикальные позиции — кто бы их ни проповедовал. Мы должны двигаться к сплоченности, находить общие, важные для государства точки соприкосновения, отодвинув в сторону частности, удельные интересы той или иной партии, трудиться на общее благо. Именно поэтому нас до сих пор упрекают за попытку ввести в правительство “Центр согласия”. Многие испытывали бы антипатию (кстати, нашей партии тоже несимпатичны определенные политические силы), но мы ведь обязаны, наконец, добиться перелома и начать слаженно работать в пользу всей страны: решать вопросы демографии, экономики, латгальского приграничья, латгальского языка и множество других. Было бы наивно полагать, что это нам удастся за 100 дней, год или даже три.

— На что может надеяться народ в кризисной ситуации? Устоят ли небольшие сельские школы, не тронут ли пенсии, не преподнесут ли иные неприятные сюрпризы?

— Проблемы накапливались, как минимум, лет десять. Надеяться? В том-то все дело: мы надеялись на понимание в Риге, на то, что изредка приезжая в Латгалию, представители власти, наконец, услышат, что регион взывает о помощи — если не специальной, то хотя бы честной, когда здешний предприниматель мог бы работать так же результативно, как, например, его коллега из столичного региона. Следует наладить систему таким образом, чтобы обеспечить равные возможности развития. А надежду нам надо отложить в сторонку. Почему я пошел в политику? Мог ведь остаться в Дагде, Даугавпилсе или Резекне, теша себя надеждой быть услышанным. Но я решил доказать, что вместо того, чтобы надеяться, надо самим идти в политику, работать, искать выход. От Латгалии в теперешний сейм избрано десять оппозиционных депутатов и лишь пять позиционных. Теперь только они могут реально защищать конкретные предложения в парламентских и правительственных коридорах. Следовало бы постепенно, если не на очередных, то на последующих выборах, добиваться, чтобы все депутаты, избранные от Латгалии, работали на благо региона и были способны обеспечить продвижение и, в конце концов, утверждение конкретных предложений. Лишь это поможет достигнуть результата, но не пустые надежды.

— Спасибо за интервью!

Юрис РОГА.