Исповедь инвалида второй группы

И вот — женщина с приятным голосом, говорит: “Мне нужна квартира для моей мамы. Она жила у нас, потом у сына, теперь хочет одна. Нас ваш вариант устраивает”. Она назвала мне свое имя, сказала, что работает в магазине. Это еще больше расположило меня к ней, поскольку сама я тоже отработала в торговле 21 год. Значит, думаю, человек будет честный, правдивый (сужу всех только по себе).

С 1 августа 2008 года у меня стала жить женщина. Знаю, что ей 66 лет. Поинтересовалась, как ее отчество, так как человек старше меня (мне 49 лет). Радости моей не было предела, ведь мне, инвалиду 2-й группы, легче будет рассчитаться за баснословные счета. Получаю пенсию в 123 лата, на эти деньги я должна содержать двух-комнатную квартиру, да, к тому же, внучка Евочка находится, фактически, на моем обеспечении. Дочь мается с кредитами, взятыми на многие годы вперед. Зятю снизили зарплату, больше, чем наполовину. Дочь арендует помещение, обустроила в Балтийской Академии кафе. Но, как она говорит, в результате — одни долги и никакой прибыли. Ведь студенты испокон веков были самыми бедными людьми, которые всегда хотят кушать, а в кармане — пусто. Все дорожает с каждым днем.

Итак, мы начали жить вместе. У моей квартирантки не оказалось ни ложки, ни вилки, ни кружки. То есть даже личных вещей. Я человек добрый, и, конечно же, поделюсь. И это не говоря уже о телевизоре, чтобы поставить его в свою комнату. Ей всегда удобнее было смотреть его в моей. Начали общаться. Я услышала немало матерных слов. Впрочем, жизнь у нее, оказывается, была не из легких: помогала растить внуков своей дочери, двух мальчиков. А муж дочери тем временем зарабатывал деньги за границей. По ее словам, мужа этого вскоре пырнули там ножом — наши, краславские парни…

Спустя три дня моя квартирантка пошла в магазин, купила 0,7 литра водки и в одиночку на кухне выпила, рассказывая о своей горькой жизни. Оказывается, человек руками 36 лет доил стадо коров в своем родном колхозе (где-то за Дагдой)! Нынешней весной она съездила в свою квартиру, побыла там совсем недолго, после чего навезла мне столько блох, что пришлось просить у друзей стомазан (у самой не было на него денег). Сын квартирантки говорил: “Пусть едет в деревню и живет, у нее там всего полно!” Сама же она утверждает, что в доме нет ни одной палки дров! Дети снабжают маму бесплатным хлебом (сами такой не едят). А сама она питается в основном “Ролтоном” и геркулесовой кашей, весь месяц. Ведь ей ничего больше нельзя, она — инвалид 3-й группы, у нее сахарный диабет.

Я только в конце узнала фамилию этой милой старой женщины, которая не заплатила мне за июнь 25 латов. За 11 месяцев ее проживания у меня комната так провоняла, что абсолютно все пришло в негодность — и диван, и палас. Завоняли даже книги, которые стояли в секции. Я все-все вынесла в мусорник. Сейчас погрязла в долгах, делаю там ремонт. Но зато с чистой душой. Ее дети и внуки на- чинали искать ее только в день пенсии. Она действительно помогает родным, от всей души. Пенсию ее снимает с банковского счета дочь. Старый человек боится, что автомат обманет. А вот дочка родная — нет. Ведь мать оплачивает два ее кредита: купила внучатам компьютер, да, к тому же, мебель для дочери, зять нигде не работает, стоит на бирже.

А я остаюсь с Матерью Божьей и Господом Богом!

В отремонтированную комнату в будущем, думаю, мне вряд ли захочется заселять кого-то чужого. Этот горький опыт я буду помнить еще долго.

Лилия ШУГАРОВА.