Видеть дальше одного хода

Бывший колхозный механизатор Михаил Петкевич разворачивался постепенно. Работать на тракторе он научился еще в 15 лет и продолжал до тех пор, пока прежняя система хозяйствования не приказала долго жить. По словам крестьянина, его школой была сама жизнь. Уже тогда Михаил связывал свое будущее исключительно с деревней, город его ничуть не привлекал. Так что выбор в пользу собственного хозяйства трудностей не составил, тем более что имелся уже кое-какой опыт. Единственная проблема на тот момент — статус негражданина: он не мог получить землю в собственность, только в пользование. Сегодня Михаил говорит: “Начинать было даже проще, чем теперь. Еще год назад закупки я делал по старым ценам, зерно же продавал по новым. Да и урожайность не подвела”.

Поначалу, в 1994 году, Михаил обходился 25 гектарами угодий, сеял зерновые, держал шесть коров. Теперь у одного из самых молодых индрских крестьян уже 300 гектаров: 60 оставил под пары, около 180 засеяны традиционными зерновыми культурами (пшеница, рожь, овес), на 50 га растет рапс, на 8 — лен (похоже, последний год, ибо, по словам хозяина, уже теперь эта культура практически не приносит выгоды). Поговаривают, что в скором времени лен вообще перестанут субсидировать, так что о рентабельности можно будет забыть. Не исключено, что одновременно со льном Михаил откажется и от рапса, оставив лишь традиционные культуры — если, конечно, будет надежда на более-менее приемлемые закупочные цены. Коров в хозяйстве больше нет, они так и остались несбывшейся мечтой молодого крестьянина.

“Мне очень хотелось иметь стадо, — не скрывает Михаил. — Так проще и легче, к тому же регулярные надои — это гарантия постоянного дохода. Заниматься зерном сложнее, все поступления от урожая надо растягивать на более длительный срок. Впрочем, и молочники в этом году оказались в затруднительном положении — по вине переработчиков и торговцев. И все же производить молоко в определенной степени проще, чем зерно. Когда-то и я купил ферму, теперь от нее один каркас остался. Хотел приобрести со всеми 50 коровами, но мне отказали: мол, не больше двух голов в одни руки. Люди избавились от скота, вот и все. Сегодня из всех приусадебных хозяйств волости хорошо если небольшая ферма набралась бы. Между тем, в любой европейской стране есть и коровники, и свинарники, производят товарную продукцию, заодно удобрение. У нас даже навоза не купишь, а только минеральную подкормку”.

Михаил полностью разделяет мнение других крестьян: правительство не хочет решать проблемы и откровенно повернулось к сельчанам спиной, мол, барахтайтесь, как хотите. Погектарные платежи в Латвии — самые низкие по ЕС и останутся таковыми до 2013 года. Так добивайтесь же, уважаемые господа, чтобы перемены произошли быстрее! Вам ведь платят за то, чтобы вы отстаивали интересы крестьян, а не за красивые, но пустые слова. Поражен Михаил и разгулом инфляции в стране — уже 18 процентов! А вот в Германии всего 2-3%. Причем никто не может сказать, в чем причина.

Впрочем, молодой крестьянин не привык плакаться. Весь его род отличался завидным трудолюбием, вот и Михаил ничуть не жалеет, что остался в деревне: “Несмотря ни на что, с земли не уйду”. Вместе с тем, он испытывает досаду от затянувшейся на годы неразберихи в отрасли. А ведь за хорошими примерами далеко ходить не надо: стоит пересечь литовскую границу, как в глаза бросается разница — отнюдь не в пользу Латвии. И чем глубже внутрь соседнего государства, тем сокрушительнее контраст. При фермах, в крупных хозяйствах пасутся стада, поля обработаны, засеяны. Вроде бы и у нас крестьяне не сидят сложа руки, но комплексной поддержки со стороны государства, увы, не видно. В Литве государственная экономика процветает, наша страна стоит на грани развала молочного животноводства. Мучает Михаила постоянная неуверенность в будущем, переживает за семью, детей. Ну, нет стабильности в нашей европейской Латвии! Вроде бы и в Европе, вместе с тем до Европы — как ползком до Москвы. В европейских странах человек, работающий на земле, знает, что ждет его через 10, 15, 20 лет, он уверен в будущем детей. В Латвии же полное неведение: успел вскочить в последний вагон уходящего поезда — хорошо, не успел — сам виноват.

“Нестабильность сильно мешает, — продолжает Михаил. — За утренним кофе развернул газету и прочитал, что сказал Мартиньш Розе о возможных забастовках: мол, крестьянам ни к чему везти навоз и молоко на Домскую площадь, все равно ничего не добьются. Если такова позиция министра земледелия, то чего нам ждать? Наша страна в принципе должна опираться на аграрное производство и надо держаться за отрасль обеими руками, а не уничтожать ее.

Неизвестность не дает покоя. Например, чтобы купить сеялку, пришлось брать кредит. Знаете, чего стоит получить его? Совсем не так, как говорят по телевизору: мол, один час — и покупка ваша. Бытовой прибор — может быть, а под сельскохозяйственную технику требуется нор-мальный залог, хороший оборот, куча документов. При отсутствии оборота банк даже говорить с тобой не будет. Серьезные деньги — другое дело. Проект? И тут требуется банковская справка о том, что тебе дадут ссуду. А кто пойдет на это, если крестьянин — начинающий, и его годовой оборот составляет несколько тысяч? Вдруг неурожай? Страховка? Посевы не страхую, интуиция подсказывает, что не стоит даже говорить на эту тему. Вряд ли страховая компания возьмет за себя такой риск за разумную премию. А если и застрахуют, то получится как с автомашинами: когда надо платить, начинаются отговорки”.

Михаилу четвертый десяток. Женился в 2000-м, у них с Еленой двое детей: Анджей в сентябре станет второклассником, Владислав еще дошкольник. Пока дети имеют возможность учиться в Индре, а что дальше, родители даже загадывать боятся. Молодежь выехала, рождаемость низкая. В классе Михаила когда-то было 32 школьника, и большим он совсем не казался.

Жилой дом Петкевичей, так сказать, в возрасте, построен еще до войны. Покупали его как временное жилье, в надежде когда-то расстроиться, но все время не хватает денег. То, что заработано, в первую очередь идет на “железяки” — технику, хранят которую у отца, здесь ей не хватает места. Впрочем, глава семьи твердо намерен начать стройку еще в этом году. Правда, новая техника тоже не помешала бы, и облегчить ее покупку может участие в проектах. У Михаила и Елены пока только сельскохозяйственные курсы, по этой причине один их проект не прошел, не хватило баллов. Поэтому супруга учится в Вишках, хотя бы у кого-то будет подходящий документ: чтобы успешно стартовать в проектах, молодой крестьянин должен иметь за спиной как минимум техникум.

Последнее приобретение Петкевичей — современная сеялка “Rapid 300C”, способная творить чудеса. По словам Михаила, она лучшая из всех возможных: засыпал семена, удобрение — и езжай на любое поле. Неважно даже, вспахано оно или нет. Конечно, лучше, если сделана планировка и хотя бы прошли диски. Камней агрегат не боится, но крестьянин лишний раз не рискует, регулярно собирает их. Человек на этой сеялке, как было раньше, не нужен, семена ложатся ровно и точно. Норма регулируется — и по зерну, и по удобрению. Также и глубина задела. Сработан агрегат аккуратно, прост в применении. Даже диву даешься, за что берут такие деньги. Может, за то, что краска не слезает, как с советских? Стоит эта чудо-сеялка в два раза больше, чем трактор МТЗ. Благодаря проекту, 45% суммы Михаилу вернули из фондов ЕС. Кстати, поговаривают, что в будущем станут компенсировать только 30%. Но даже без учета 45% собственные вложения оказались куда выше, нежели, скажем, пять лет назад, причем без проекта. Вот как взметнулись цены на технику!

Есть у Михаила и машины советского времени. На комбайн “Дон”, купленный в свое время у соседа, он не жалуется: несмотря на возраст (выпущен в 1991 году) и трехгодичный “колхозный стаж”, служит исправно. Если есть что жать и молотить, эта техника полностью себя оправдывает. А вот Т-150К для тяжелых работ не годится, потому нынче использовался редко. Любая техника прожорлива, если недостаточно ее загрузить. Между тем, цены на горючее растут не по дням, а по часам.

Подержанный МТЗ-82 покупали в Белоруссии, трактор незаменим на более легких работах. Сеялку же цепляют к новенькому “Беларусь-1221.3”, шестицилиндровый двигатель которого тянет на 130 “лошадок”, и все равно маловато. В этом году на новой сеялке обработано около 60 гектаров. Доверху не насыпали, чтобы не перегружать “белоруса”. Скорость должна достигать 15 км/час, получалось только 11. Сегодня Михаил немного жалеет, что купил белорусский трактор: 30-процентной компенсации затрат, на что рассчитывали, не получилось — проект не прошел, не хватило нескольких пунктов. Если б знал, приобрел бы подержанный. Уже думал о бывшем в употреблении “John Deere”, даже присматривался. Если урожай не подведет, обязательно купит. Михаил выращивает продовольственное зерно, а в хлебе Латвия пока еще нуждается… Впрочем, никому не известно, что взбредет в голову нашим политикам завтра. Хлеб ведь тоже можно ввозить, как ныне сахар.

Нуждается хозяйство и в новом опрыскивателе, старый, еще советский, разваливается. Вообще-то зерно требует много техники, может, больше, чем любая другая отрасль. У Михаила даже сушилки сохранились. Можно, конечно, из-под ком-байна везти хлеб прямо на элеватор, но половину урожая уж точно подаришь переработчику, даже если зерно будет сухим и чистым. Так уж повелось в нашем отечестве: дерут с крестьянина семь шкур, причем каждый, кому не лень. Все мы люди. Однажды и у Михаила не хватило решимости. Три года назад собрался покупать трактор фирмы “Valmet”. Кредит тогда давали без проблем, к тому же 60% затрат можно было вернуть. Предложили даже съездить в экскурсию на тракторный завод в Финляндию. Теперь-то он понимает, какую возможность упустил.

“Чтобы эффективно работать, требуется не только полный комплект техники, важно, чтобы она была добротной, — говорит крестьянин. — Триста гектаров — по сути, не так уж много, особенно для такой сеялки. Так что у моей семьи есть и субботы, и воскресенья. На белорусском тракторе могу не спеша засеять 20 гектаров в день, вот только перегружать не хочется. В общем, при наличии хорошей техники, работать можно. Да и горючее экономится. Расходы приходится подсчитывать все время. Недавно поинтересовался, сколько стоит минеральное удобрение. Самое дешевое — 370 латов за тонну, дорогое — 520. Тонны хватает на четыре гектара. Начнется сев озимых, и, по моим прогнозам, меньше 450 латов тонна стоить не будет. А вот закупочные цены на зерно осенью обещают ниже прошлогодних. Хорошо, что часть урожая могу сохранить и продать позже, когда цена вырастет. Но часть, хочешь или нет, придется отдавать по низким ценам, ведь деньги нужны сегодня, а не завтра. Регулярно обновляю семена. Эти вложения полностью окупаются, ведь только так можно рассчитывать на урожай. В прошлом году рожь дала в среднем 35 центнеров с гектара, если пшеница нынче не поляжет, то надеюсь на все 50. Да и качество отличное. Советские сорта были не из лучших, и получить такие урожаи не представлялось возможным”.

В продолжительной беседе Михаил продемонстрировал широкие познания, хотя, как выяснилось, не окончил даже среднюю школу. “Поработаешь изо дня в день в поле, и ты будешь знать, — отшутился он в ответ на мое удивление. — Несколько книжек я все-таки прочитал, чтобы знать главное о том, что, где и как растет, чем болеет. Но в основе лежит все же практический опыт. Думаю, школа жизни — не самый худший вариант”.

Михаил не разделяет мнения о том, что на селе место только крупным хозяевам. С его точки зрения, рентабельно работать могут и владельцы 20-25 гектаров. Мощная техника им ни к чему, достаточно дешевого белорусского трактора, советской сеялки, комбайна. При разумном хозяйствовании конечный результат будет тот же, что и у него. Главное, чтобы крестьянин умел считать и видеть чуть дальше одного хода.

Юрис РОГА, фото автора