Пороги, пороги, крутые пороги… (Новые имена)

Одновременно у нас появилась возможность заполнить некоторые пробелы в истории.

Родная сторона Андриса — Дагдская волость. По гороскопу Козерог (родился 1 января 1961 года). С годами заметил удивительное совпадение своего гороскопа с реалиями. Правда, планируя рабочий день, гороскопом не пользуется: по причине его неконкретности и безудержного полета фантазии составителей.

Восемь классов основной школы окончил в Дагде. Затем был Малнавский совхоз-техникум, специальность техника-электрика и соответствующее место армейской службы — военный завод в Риге, где капитально ремонтировали реактивные двигатели. Отслужив, вернулся на родину, но в Озолинях не остался, решив начать самостоятельную жизнь. Родители оказались достаточно мудрыми, чтобы поддержать стремление сына и дать ему свое благословление: “И правда, в большой семье, может, будет трудно. Так что устраивайся, сынок, сам!”

Когда служба подходила к концу, Андрису предложили остаться на заводе в качестве электрика, пообещали даже комнату в общежитии. Когда ехал домой, все еще думал — пока не пришел к выводу, что город его все-таки не привлекает. Столь сильным оказалось притяжение села, где он рос. Найти работу было нетрудно, образованных специалистов остро не хватало. С дипломом техникума в кармане да еще кучей армейских аттестатов, ныне называемых сертификатами, Андрис отправился в Управление сельского хозяйства. Оказывается, незадолго до его появления здесь побывал председатель колхоза “Молодая гвардия” Николай Скородихин, просивший прислать в хозяйство ученого энергетика: отрасль постепенно модернизировалась, в частности, сушилки, отопительные системы и пр.

Так в 1983-м Андрис оказался в Шкельтове. Здесь женился, вырастил троих детей — Айю, Артура и Даце. Там же приобщился к творчеству, вместе с единомышленниками оживил культурную жизнь. В частности, сколотил вокально-инструментальный ансамбль, правда, его состав с годами изменился. Не остался в стороне и от Атмоды, несмотря на то, что Шкельтово, Граверы и Кастулину населяли преимущественно русскоязычные, и позиции Интерфронта в этих краях были крепче, нежели Народного фронта. Собственного отделения не имели ни те, ни другие, но люди, которые вместе с Андрисом отстаивали идею независимой Латвии, примкнули к Краславскому отделению НФ. Его неоднократно избирали депутатом местного самоуправления, а в середине 80-х — и районного. Вместе с соратниками активно работал в демократической фракции, всецело поддерживал Атмоду.

Спустя десять лет в должности главного энергетика Андрис был избран председателем волостного совета. Произошло это в 1993 году, между выборами: тогдашняя староста предложила этот пост именно ему, потому что была уверена — Андрис справится лучше других. Кстати, в то смутное время и руководящие должности в районе доставались почему-то энергетикам. Впрочем, была в этом своя логика: шел процесс ликвидации коллективных хозяйств, и самоуправлениям передавали объекты, приватизировать которые никому и в голову не при- ходило, — водокачки, очистные сооружения, школы, детсады и многое другое. Словом, всю колхозную инфраструктуру, многое из которой находилось в ведении как раз энергетиков.

“Школы, учреждения должны были работать. В дома требовалось подавать тепло, между тем, большая котельная сжигала уголь и дизтопливо, а цены на энергоресурсы уже тогда зашкаливали. Трудно было даже представить, какие силы нужны, чтобы тащить этот воз, — вспоминает Андрис. — Требовался огромный труд, масса энергии. Колхоз ликвидировали, почти все бывшие колхозники норовили устроиться на временные оплачиваемые работы. А ведь были и такие, когда человек работал четыре часа, ничего за это не получая и не платя никаких налогов, как сейчас. С той лишь разницей, что теперешним безработным “стипендиатам” платят европейские деньги. Фактически же повторяется 1994-й, только называется все это иначе, сумма побольше да рабочий день подлиннее. Тогда надо было во что бы то ни стало обеспечить занятость безработных, которых набралось столько, что работы на всех не хватало. А платить просто так сочли несправедливым. Вот и очистили от кустов обочины не только волостных, но и государственных дорог. Брались за любую работу. Потихоньку дела пошли в гору, стали проводить конкурсы на самую ухоженную волость, на начальной стадии которых мы получали призовые места именно за дороги. Уже тогда у нас трудился отличный мастер Айвар Клусс, теперь он является специалистом-дорожником всего Аглонского края”.

Крутые перемены в жизнь Андриса внесли поправки в латвийское законодательство 1997 года, согласно которым в райсовет вошли руководители всех самоуправлений района, а уж из них выбирали председателя и заместителя. До тех пор райсовет избирался народом. Кстати, все последующие годы Андрис не терял уверенности, что так и должно было оставаться вплоть до реформы. При новой же системе главам самоуправлений пришлось выбирать одну кандидатуру из двух: представители так называемой дагдской зоны склонялись в пользу Сандры Вишкуре, краславской — Андриса Бадуна, имевшего, кстати, единомышленников и в Дагде. Волостным старостам было известно, что сам он из Шкельтово, а это ближе к Краславе, его мама родилась и росла в Робежниеках, ее родители — из Индры. В свою очередь, отец — уроженец дагдских краев. Совокупность этих и других факторов — например, беспартийность — перевесила, позволив набрать больше голосов. “Мы с Сандрой никогда не были противниками, скорее “здоровыми конкурентами”, — говорит Андрис. Долгое время он не вступал ни в одну из партий, лишь последние два года является членом Крестьянского союза Латвии. Статус беспартийного главы района создавал множество препятствий и проблем: не состоя ни в какой партии, сложно рассчитывать на поддержку, если хотите, на политическое лобби — в отличие от других коллег. Впрочем, работу в райсовете Андрис никогда не ставил во главу угла, тем более что возглавлять райсовет он мог только при одном условии — будучи избранным председателем Шкельтовской волости. Между тем, об этой работе, о коллективе он сохранил самые теплые воспоминания: “Работать там было сравнительно легко, так как приходилось решать более глобальные вопросы. Работники образованные, энергичные, способные принимать самостоятельные решения и двигаться вперед”.

С развитием самоуправлений появился новый закон — о создании в стране регионов планирования. Как и в районах, совет развития региона формировался из действующих руководителей самоуправлений, в том числе, районных.

Андрис: “Мы в Латгалии договорились, что в совет региона планирования войдут по два человека от каждого района: один будет представлять село, другой — города. В районе решили, что я буду представлять сельскую местность, Виктор Стикут — городскую среду, а Гунар Упениек войдет в состав агентства развития региона планирования. Советом, согласно положению, в порядке ротации руководил один из его членов. На протяжении полугода этой чести удостоили и меня. Затем был издан новый закон, и члены региона планирования уже должны были избирать председателя и заместителя, платить им оклад. Страна приступила к освоению европейских денег, и регионам планирования предстояло активно включиться в этот процесс. Был создан Национальный совет развития, являвшийся больше самоуправленческой и правительственной структурой, так как какой-либо политической окраски он не имел. Все мы были разные, и старались по возможности не политизировать свою деятельность. Хотя трудно, но все же попытаюсь пояснить, чем мы там занимались. Например, лично я в последнее время активно трудился в группе, разрабатывавшей критерии, по которым отпускали европейские средства под программу латвийско-литовско-белорусского трансграничного сотрудничества. Мы — латыши, белорусы, литовцы, — собирались вместе, спорили, отстаивали свои интересы. Возможно, рядовым людям это понять сложно, но в таких случаях зачастую требовалось искусство увидеть и извлечь пользу именно для Латгалии. Белорусы стремились отдать приоритет обустройству пограничных пунктов. У нас же, в Латвии, это было сделано при поддержке Европейского союза, поэтому нам хотелось вложить деньги не в границы , а именно в регион, в развитие культуры, спорта, предпринимательства. Представители Белоруссии опять же к этому не стремились. Однако не только в этом состояла наша работа. Министерство по делам регионального развития и самоуправлений обязало регионы контролировать разработку территориальных планов и готовить по ним заключения. Пытались ставить и решать вопросы также по собственной инициативе. Собирали крестьян, врачей, руководителей других отраслей, писали письма в министерства. Иногда удавалось решить проблему, иногда нет. Например, сумели не допустить расформирования военного духового оркестра в Даугавпилсе, хотя бы на полгода. Боролись за квоты в различных программах, так как открытые конкурсы на деньги ЕС Латгалия всегда про-игрывала: Рига и Рижский район с более мощным административным ресурсом и высокой заработной платой специалистов могли подготовить более качественные проекты. Мы же отстаивали квотированные программы — чтобы регион мог рассчитывать на конкретную сумму, что вселяло определенные надежды и в Латгалию”.

Стремительный поворот судьбы выпал на долю Андриса с образованием краев: его избрали депутатом, а затем и председателем Аглонской краевой думы. В этой должности он проработал всего полгода. Аглонский этап в жизни Андриса — особый, и мы непременно расскажем об этом в одном из ближайших номеров. Но одну из причин ухода, с его слов, приведем: “В определенной степени там я ощущал себя пришлым. Нет, не завоевателем, хотя некоторые, возможно, так ко мне и относились. Живу я в Дагде, и каждый день ездил на работу в Аглону. Сама по себе жизнь на колесах дело привычное — еще со времен райсовета. Проблема в другом: деструктивная аглонская оппозиция постоянно подогревала точку зрения, что, мол, нами командует человек, живущий за пределами края. Психологию этих людей понять можно. Представим себе, что дагдский мэр живет в Краславе, краславский — в Аглоне, аглонский — в Дагде. Председатель, безусловно, выполнит свои функции и в таком случае, ездить на работу из другого края для него не проблема. Другое дело — общественность”.

Андрис ни в коей мере не разделяет точку зрения, что он якобы предал своих избирателей. Продолжает работать депутатом, к тому же вместо него избран представитель того же списка: Игорь Рещенко — человек со стержнем, способный отстоять интересы коалиции. Впрочем, не отрицает Андрис и счастливое стечение обстоятельств — со- здание центра здоровья и социальных услуг “Дагда”. Немаловажное значение имеет то, что его новое место работы расположено в сотне метрах от дома. Да и соответствующее должности образование у него имеется: звание бакалавра социальных наук, полученное пять лет назад в Высшей школе “Attīstība”.
Андрис: “Теперь я отвечаю за работу поликлиники, пансионат престарелых “Абельдарзс”, отделение длительного социального ухода и социальной реабилитации, дневного стационара. Здесь трудятся семейные врачи, врачи-специалисты, в нашу инфраструктуру входят две бригады неотложной медицинской помощи. Есть хозяйственная часть”.

В общей сложности в центре находятся около 120 человек (их количество может меняться ежедневно). Несколько мест в резерве — на непредвиденный случай. Из-за нехватки помещений руководитель делит кабинет с врачами. В комнатах по два и более человек, одноместных палат нет. Контингент разный: одни обихаживают себя сами, другие, тяжелобольные, требуют постоянного участия персонала. Не все обитатели центра — люди одинокие, у многих есть дети, другая родня. Кого-то подобная ситуация, возможно, шокирует, но в большинстве случаев это объяснимо. Молодые должны трудиться, зарабатывать на жизнь, учить детей, и им совершенно некогда присматривать за стариками, к тому же нуждающимися в специальном уходе. Вот и обращаются за помощью в такой центр.

А. Бадунс: “В краях немало молодых семей, для которых единственным источником дохода служит пенсия этих стариков. Тут все ясно. Другие же, видимо, вполне могут без нее обойтись. И слава Богу, что доход позволяет им содержать себя и детей. С другой стороны, мало хорошего в том, что пожилые люди вынуждены доживать у нас, а не в кругу детей и внуков.

Многие охотно доплачивают разницу между пенсией и себестоимостью услуг, так как наши расценки невысоки. Поэтому здесь можно встретить жителей из всей Латвии — и из нашего района, и из соседних, и даже из Риги и Рижского региона. Загруженность учреждения и дает нам шанс выжить: пусть стоимость содержания небольшая, но оно не бесплатное. А каждая палка о двух концах. Пойди мы на повышение платы, работники могли бы получать больше, учреждение взяло бы кредит на ремонт и обустройство административных помещений, палат. Хотя ремонты делались, они требуются еще и еще. Мы признательны Латвийскому Красному Кресту, который заботится о необходимых нашим обитателям вспомогательных средствах. Договорились о специальных койках, ходулях с колесиками, тормозами. В ближайшее время все привезем.

В свое время коллектив Дагдской больницы сделал правильный выбор — в пользу социального ухода. Маленькие больни-цы, руководство которых, не осознав важности социальной сферы, изо всех сил держалось за сугубо лечебную деятельность, потеряли намного больше. В государстве вводятся квоты, мы заключаем договора с Расчетным центром, а там для каждой отрасли — свое финансирование. Конечно, можно что-то переиграть, но необходимо считаться, что в таком случае нам придется искать другой источник средств, чтобы достойно заплатить человеку. В свою очередь, отпущенные квоты надо выполнять. К сожалению, в прошлом году учреждение с этим не справилось, и часть денег, выделенных государством на медицину, мы потеряли. Вместе с тем, я рад, что смогли обеспечить работой своих жителей, а заодно позволить заработать специалистам, в которых постоянно не нуждаемся, а которые приезжают, скажем, раз в неделю. Тесно сотрудничаем с руководством и специалистами Дагдской краевой думы. Уже заключен договор на проведение медосмотра безработных “стипендиатов”, который финансируется программой Европейского социального фонда. Началась также работа по освоению программы ERAF”.

Юрис РОГА.