Музыкант, фотограф, пчеловод, шофер…

При этом не знает нот и музыку не сочиняет. Начинал с русской гармошки в 50-е годы прошлого века, затем самоучкой освоил аккордеон и баян (второго такого инструмента в округе не было).

Станислав: “Немного умел играть на цитре, пару танцев — на цимбалах. Сколько свадеб на моем счету, сказать трудно, наверняка не один десяток. Вместе с братом Владиславом два года играл на танцах в местном клубе. Брат сам смастерил малый и большой барабан. Вскоре после женитьбы я это дело бросил: семья требовала внимания, к тому же на смену пришли более молодые музыканты. Не сказал бы, что меня вытеснили, просто отошел в сторонку, а ниша тут же была занята”.

Музыкальные данные Станислав унаследовал, похоже, от отца Яниса, наяривавшего когда-то на русской балалайке. Он был единственный в округе, кто владел этим инструментом. Не чужда Станиславу также фотография. Он успешно объединил это с игрой на свадьбах и уже в те времена платил налоги. Правда, сумма была символическая и никаких трудностей это не составляло. Впрочем, Станислав снимал не только свадьбы, но и похороны, прочие мероприятия, делал снимки на документы: например, когда люди массово меняли паспорта. Со временем у него скопился огромный архив в виде сотен пленок.

“Фотографировать я тоже начал в пятидесятые, — продолжает Станислав. — Первый фотоаппарат был малюсенький “Любитель”. Потом купил “ФЭД”, а заканчивал карьеру с “Зорким-4”. Снимки делал сам, имел для этого все, что нужно. За химикатами ездил в Даугавпилс. Печатал только черно-белые фотографии, позже научился тонировать их в коричневатый или синеватый оттенки. Случалось испортить карточку, пока не напрактиковался. На современной цифровой фототехнике работать не умею, это дело молодых. Фотографией увлекается младшая внучка Санта. Вначале у нее был дешевый аппарат, теперь купили подороже.

Женился Станислав в 1956 году. С женой Моникой вырастили двоих детей: сын — электрик, дочь — учительница, живут в Резекне. У обоих семьи. Сын растит дочку Линду, дочь — Санту и Гунту. Все внучки являются музыкально одаренными детьми.

В отличие от молодых, Станислав до конца верен родным местам. Вся его жизнь прошла в деревне Калвиши, раньше входившей в Шкипскую волость. Места здесь красивые: озера Леяс и Церманю соединяет речка Дубна, над которой висит Цыбульковский мост. Двоюродный брат звал Станислава в Елгаву, обещал устроить на элеватор. Однако он предпочел жить и трудиться на родине. Судить о том, лучше это или хуже, не берется — так сложилось.

От младшего брата Владислава его отделяют три года. Обычно в родительском доме остается жить старший сын, но в данном случае вышло наоборот: в новый дом перебрался Станислав. В те времена огромное значение имел огород, но если семья жила в одном доме, то держать два участка не разрешали. Отец работал в стройбригаде, и его отрядили на год, чтобы помочь сыну поставить дом — с нуля.

Получить хорошее образование Станиславу не позволило здоровье. Однажды, упав с велосипеда, он получил серьезную травму и едва не стал инвалидом. Обычная тачка служила для парнишки коляской: на ней домочадцы вывозили его и привозили.

“Целый год был парализован, ног не чувствовал, — вспоминает мой собеседник. — Велосипед тогда был так же незаменим, как теперь машина. Однажды дружок, который сам толком не умел кататься, усадил меня на багажник и покатил с горы. Велосипед занесло в песке, и я кувырнулся через руль метра на три. В итоге год не мог ходить, учебу пришлось бросить. Хотя перед тем учился очень хорошо: ходил в школу при немцах, потом без труда окончил пять классов при русских. И только болезнь помешала учиться дальше.

После войны заведовал колхозным складом (позже колхоз реорганизовали в совхоз). Отработал двадцать лет. Было трудно, особенно на уборочной. В страду приходила на помощь вся семья, одному не под силу, ведь и поспать надо. Когда идет урожай, кладовщик обязан круглосуточно находиться на рабочем месте. Ни тебе сна, ни покоя. Здоровье теперь не Бог весть какое, но что поделаешь. Последующие 12 лет, до пенсии, трудился пасечником в совхозе “Сиверс”. Впрочем, от складского хозяйства далеко не ушел: кладовщицей работала супруга, и приходилось ей помогать.

Теперь держу дома 40 пчелосемей — ровно столько, сколько могу должным образом обслужить. Мой отец еще при первом Ульманисе работал пасечником, так что дело знакомое. В те времена ульи были лежачие, что для пасечника весьма неудобно: мед выдавливали вручную. Теперь домики более современные — как магазинные, так и самодельные. Лет пять официально торговал медом в Краславе, пополняя небольшую пенсию. Люди покупают мед охотно, хотя нынче он подорожал — до пяти латов за килограмм. К сожалению, в начале сезона урожай был невысок, поэтому цены выросли.

Пчел я не боюсь, только рой беру в рукавицах — иначе нельзя. Кстати, то, что матка не жалит — миф. Жалит и еще как! Кто послабее, может сознание потерять. Меня дважды ужалила. Казалось бы, всякого повидал, а тут искры из глаз, полтора месяца пальца не чувствовал, ночью от боли спать не мог. Трутни — те действительно не кусаются: оплодотворив самку, в течение суток они погибают. Пчела же погибает после укуса. Иногда семья устраивает бунт и становится агрессивной: например, если в улье нет матки. Однажды меня покусала добрая сотня пчел. В такие моменты они проникнут куда угодно — ни маска, ни одежда не спасут”.

Станислав обрабатывает также землю, сеет немного озимых и яровых, сажает картошку, выращивает овощи. В 1993 году купил новый трактор — Т40 AM, которым очень доволен: если не перегружать, эксплуатировать с умом, служит исправно. Технику пенсионер любит ничуть не меньше, чем аккордеон или баян. Первым его легковым авто были новенькие “Жигули” третьей модификации. В общей сложности он имел три машины этой марки. Потом купил подержанный “Форд”, затем “Опель”. Теперь у него тоже “Опель”, но уже другой. Станислав не имеет ничего против этой марки, теперешняя машина поновее и весьма неплохая. Тем более, если любишь ездить.

Наверное, невозможно ответить на вопрос, что ему ближе — музыка, фото, пчелы или авто? Хотя на вечеринках Станислав давно не играет, дома на скамейке по вечерам лихо навернет мелодию — на радость себе и другим. Играет минут двадцать. Музыка расслабляет, успокаивает нервы. По словам моего собеседника, ему достаточно услышать мелодию по радио, как вечером уже воспроизводит. Схватывает, как говорится, на лету. Даже не верится, что ему ни разу не предлагали вступить в ансамбль. Пальцы до сих пор слушаются, хотя бывает, мелодия срывается. Станислав всегда отличит хорошего музыканта от плохого — фальшь не пройдет. Жаль, что во время нашей беседы хозяин не мог сыграть — работая в огороде, поранил руку.

Зато вспомнил один любопытный случай из музыкантской карьеры, свидетельствующий о том, что и в те времена музыканты нередко попадали в опасные ситуации.

В его молодости танцы устраивали на Цыбульковском деревянном мосту, который словно создан для этого. Большого движения в те времена не было, так что танцоры никому не мешали. Точнее, почти никому. Однажды откуда ни возьмись чужаки, да еще вооруженные. Слово за слово — и те пригрозили всех разогнать. Никто в это не поверил, но пришлые и вправду стали палить. Раздалось четыре выстрела, и тех, кто повыше ростом, дробь зацепила основательно. Станислава в тот момент подменил напарник, и он решил потанцевать. К тому же он невысокого роста, так что отделался испугом. А вот второй музыкант получил заряд в спину. Вообще после тех танцулек человек десять обратились к врачу, чтобы вытащить дробь. Стрелка же лишили ружья и строго наказали.

В те времена молодежь как раз на таких балах и знакомилась, ведь на них сходились парни и девчата из ближней и дальней округи. Следовало лишь загодя сообщить о готовящемся мероприятии, и в посетителях недостатка не было.

Юрис РОГА.