Сороковой, роковой

Большими усилиями наши пожарные, с помощью других дружин, смогли потушить огонь. Зданию был нанесен серьезный ущерб. Для всех пожарных это стало испытанием. В тушении принимал участие и мой отец. Стоял сильный мороз, одежда промокла и покрылась коркой льда. В итоге отец заболел и оказался в больнице.

Для нашей многодетной семьи наступили непростые времена. Зима была суровая, дрова кончились. Выжить помогло добродушие соседей, и мать всегда напоминала нам об этом. Как-то зашел сосед — владелец огромного двухэтажного дома и грузового автомобиля, положил на стол ключ от сарая и сказал, чтобы брали дрова. Но наша семья была воспитана по принципу “Не брать чужого”, и мы, конечно, никуда не пошли. На другой день дрова принес сам сосед, и советовал изменить свои взгляды на жизнь. Похоже, дрова он держал в руках впервые в жизни, в их доме это всегда делала прислуга.

И вот наступил трагический для нашей семьи день — 6 мая не стало отца. К нам пришли глава городской управы А. Рускулис, а с ним секретарь и двое из латышского общества. Почти всех я знал в лицо, эти люди поздравляли меня 18 ноября с днем рождения. Выразив соболезнование, стали уточнять, в чем мы нуждаемся в первую очередь. Для начала “положили” ежедневно два литра молока, два килограмма сливочного масла на неделю и некоторые другие продукты. Управа пообещала также оплатить пребывание отца в больнице. Молочный магазин располагался на ул. Бривибас, после войны там была типография, теперь фотоателье. Проведя благотворительную акцию, латышское общество вручило матери конверт, и это нам очень помогло.

Приближался первый праздник песни Латгалии. К поездке в Даугавпилс готовились два коллектива — хор айзсаргов Краславской волости (дирижер Август Балодис) и объединенный хор краславских айзсаргов и Римско-католического прихода (Владимир Парелис и Людвик Балулис). В хоре пели учителя, государственные работники, скауты, представители латышского общества. В городе было много людей в национальных костюмах.

Уезжая в Даугавпилс, участники уже знали, что оккупирована Литва. Пришло тревожное сообщение об инциденте на границе между Латвией и СССР в Абренском уезде: сожгли заставу, нашли убитыми пограничников и женщину.

Участники праздника и зрители ждали прибытия президента. Поступила информация, что он занят важными государственными делами. С грустью слушали выступление К. Улманиса по радиофону, праздничную площадь охватило тревожное предчувствие. Исполнив кантату А. Юрьяна “Отчизне”, хористы подняли на руки солистку в белом национальном костюме Абренского края и понесли ее через всю эстраду. Кульминация — трижды исполненный гимн “Боже, храни Латвию!”

Многие участники Праздника песни по пути домой встретили советские танки. Утром 17 июня начался ввод войск в Латвию. Лязг гусениц раздался и на булыжных мостовых Краславы. Часов в восемь мать выпустила нас на улицу. Вместе с несколькими другими горожанами мы стояли у аптеки и смотрели на колонну бронетехники. Подошли две женщины и бросили танкисту в люк желтые цветы. Позже появились грузовики с солдатами. Если машина останавливалась, солдаты бросали мальчишкам красные звездочки. Так началась оккупация.

До сих пор возникает вопрос: почему Латвия не сопротивлялась? Многие, особенно бывшие военные и те, кто эмигрировал на запад, считают К. Улманиса ответственным за оккупацию. Почему он не отдал команду сражаться?

Художник Андрей Шульц, служивший в то время в Даугавпилсе, вспоминает: утром 17 июня их погрузили на автомашины и повезли к границе, но в Силене колонну остановили и велели возвращаться в казармы.

Возможно ли было сопротивление? В Латвии уже находилась 25-тысячная советская армия и почти 20 военных баз по всему курземскому побережью. Войска начали входить практически со всех сторон. Вряд ли имело смысл допускать кровопролитие. Многие считают, что Улманис верил в обещание Москвы не посягать на независимость Латвии, и поэтому свою речь по радио 17 июня закончил словами: “Я остаюсь на своем месте, и вы оставайтесь”. Многие военные тех лет этого не принимали, считая, что надо было сражаться хотя бы сутки. Все равно в итоге пострадало и погибло немало народу.

Проходя службу в Ташкентском танковом училище, в 1954 году я участвовал в уничтожении секретных военных изданий, касающихся главным образом Финляндии, Прибалтики, Польши и Германии (на конкретный день и месяц, до сентября 1939 года). Краем глаза успел обратить внимание на оборонительный рубеж в Латгалии, который был обо- значен как строящийся.

Указывались также наши пограничные кордоны, приблизительное или точное число пограничников, пулеметов, техники, даже лошадей. Имелись и записи экономического характера. Позже побывав на Кульбовской заставе, был поражен точностью информации о месторасположении и количестве огневых точек. Так что военная разведка СССР не дремала.

Эдмунд ГЕКИШ.

(Продолжение следует).