Деньги и время — не в счет

Вроде, нет больше нужды напрягаться: оба получают пенсию, дочери — Лариса и Нонна — выучились, получили высшее образование и теперь с семьями живут в столице. У Нонны подрастает трехлетний Даниэль — одаренный мальчуган, уже окончивший первый курс музыкальной школы по классу скрипки. Лариса с мужем вырастили дочь Майю, девушке только 18, но она уже успела объехать многие страны.

Однако трудившаяся всю жизнь чета Григорьевых и на пенсии не сидит, сложа руки. Лежать на диване перед телевизором — такое занятие не для них. В хозяйстве две коровы, поэтому возникла потребность в кормокухне, вот и строят ее во дворе. Дом небольшой, и когда летом наезжают дети с внуками, в небольшой кухоньке даже варенья не сваришь. Держат и лошадку — больше для души, но и в работе помогает.

“Знаете, 24 часа в сутках — это много, — считает Мария. — Вполне хватает и на труд, и на отдых. Смотрим телевизор, выписываем несколько газет, много читаем. Еще со школы сохранилась привычка вставать ни свет ни заря — в пять, а если надо, то и в три часа утра. Так что после обеда не грех передохнуть. Вы не первый, кто спрашивает: мол, к чему вам, пенсионерам, две коровы? Все просто: если не будем шевелиться, нам конец. К тому же люблю молоко, не могу без него обойтись. Таким образом, сами обеспечиваем себе пропитание, ведь из пенсии немало приходится тратить на лекарства — и у меня, и у мужа проблемы с сердцем”.

Бывшие педагоги хозяйничают, словно заправские крестьяне. Сено каждый год заготавливают с большим запасом, считая, что скотина должна есть, сколько влезет. Правда, не все так просто, возраст дает о себе знать, поэтому на работах потяжелее помогает Николай Матвеев, о котором Григорьевы отзываются очень хорошо — трудолюбивый, добросовестный человек. Вот и строительство кормокухни пришлось доверить чужим, хотя раньше, когда была сила и здоровье, Яков все делал сам. До сих пор радуют глаз обшитый досками сарай, умело перестроенный дом с аккуратной отделкой. Хозяин никогда не работал спустя рукава, все делал на совесть. Человек на многое способен, но однажды сердце не выдержало — случился инфаркт. Жарким летним днем Яков решил закончить то, что не доделал утром — обкосить клочок земли у дороги. Затем — в жарко натопленную баньку. Ну, и как следствие — вызов фельдшера, а заодно и “неотложки”. Было это три года назад, и теперь Яков уже старается не перегружать себя, как раньше.

Выпускник Даугавпилсского пединститута, он преподавал в школе биологию, химию, основы сельского хозяйства, историю. Интересный собеседник, как говорится, политически подкован — в свое время учился в партшколе. Мария вела в основном немецкий — это ее специальность. Собственно, она и переманила мужа с партийной работы в школу. Начинал он заместителем директора по производственному обучению. У людей, всю свою жизнь отдавших школе, детям, работавших бескорыстно, не жалея себя, с огромным чувством ответственности, сложилось свое мнение о сфере образования. Неплохо бы прислушаться к нему нынешнему поколению учителей, особенно тем, кто часто и громко сетует на низкую зарплату и гораздо реже проявляет искреннюю обеспокоенность о своих подопечных.

В те годы сельский учитель был личностью, очень высоко котировался в обществе. И никто из них не оглядывался на то, сколько и за что им платят. Просто трудились с утра до ночи: вели уроки, руководили классом, занимались с группой продленного дня, школьной самодеятельностью. О том, чтобы платить за политинформацию, экскурсии, походы, даже речи не могло быть.

“Мы не считали ни деньги, ни время, просто делали свое дело, — говорит Мария, с чем полностью согласен и Яков. — Я побывала со своими воспитанниками в бесчисленных экскурсиях, походах. Зимой забирались на гору, разжигали костер, катались по озеру, и так далее”.

Семейные альбомы хранят великое множество фотографий тех лет. Впрочем, не забывают педагогов и их воспитанники. Яков и Мария так любили свое дело, что школа им была не в тягость. Свидетельство тому — хотя бы тот факт, что Мария вышла на пенсию только нынче, хотя могла это сделать раньше. Впрочем, при возможности продолжала бы трудиться. К сожалению, на смену немецкому языку приходит английский, детей становится все меньше, и часы нужны коллегам, которым еще предстоит заработать пенсию.

Мария: “Мой школьный стаж — 46 лет, работа очень нравилась. С годами средняя школа превратилась в основную, учителям стало не хватать уроков, вот и вышла на пенсию. Теперь многие дети и родители отдают предпочтение английскому, однако я считаю, что и немецкий язык имеет перспективу — на нем говорят около 100 миллионов человек, а это что-то значит. К тому же географически Латвия ближе к Германии, чем к Америке или Великобритании, так что, на мой взгляд, владеющие немецким имеют неплохую перспективу роста. Например, наша старшая дочь одно время работала в фирме, где требовался немецкий язык, иногда даже со мной консультировалась”.

С точки зрения моих собеседников, современные школьники — не такие, как прежде, но это не беда, все равно они хорошие. Конечно, некоторые из них не подарок, но учитель потому и учитель, чтобы работать с каждым, кого ему доверили. Григорьевы убеждены, что ключиком к детским сердцам служит умение общаться с ребенком на равных, а не в постоянной критике, упреках. С детьми следует говорить открыто и прямо. К тому же, воспитывать их на собственном примере, ведь ребенок хорошо видит и понимает, что учитель уважает себя, что его дела не расходятся со словами. Педагог обязан быть образцом в любой ситуации, также дома — особенно в деревне, где все всё видят и знают: как ты живешь, как ведешь себя в быту, в каком состоянии твой огород, убран ли дом. Мария и Яков не могли учить одному, а делать другое. Сколько вечеринок, других развлечений было принесено в жертву престижу профессии! Только образцового педагога искренне радуют слова благодарности бывших воспитанников, съезжающихся на вечера выпускников, — их-то не проведешь.

Как-то однажды у меня не получалось пойти на встречу выпускников, но пришел бывший ученик и прочитал такую "мораль", что стало стыдно, — вспоминает Мария. — После того ни одного вечера не пропустила. Ведь это тоже часть педагогической работы, негоже лишать своих питомцев возможности встретиться с учителем".

В бывшем коллективе Григорьевых осталось мало педагогов старой закалки. По мнению пенсионеров, Приежмальской школе очень повезло с директором — Анной Гужевой. То, чего она добилась за два года, в двух словах не оценить. Мне рассказали, что под руководством нового директора до неузнаваемости изменились окрестности. Несмотря на весьма скромные ресурсы, руководитель старается сделать по возможности больше для коллектива и детей.

Также и о прежних коллегах Григорьевы отзываются в основном положительно. Хотя, по их мнению, некоторым педагогам не помешало бы кое-что изменить в плане стиля, хотя теперь и модно становиться на один уровень со школьниками.

“Учитель все же должен служить примером, придерживаться четкой линии во всем, — считает Мария, и с ней полностью согласен супруг. — Мода, конечно, меняется, понятно, что отставать не хочется, но и бежать вслед, сломя голову, не совсем правильно. Да, мы тоже следовали моде — носили короткие юбки, но все же капельку длиннее, чем у всех. В школу собиралась час, а то и два, чтобы у детей не было ни малейшего повода указать мне на неряшливость”.

“Учитель не должен опускаться до того, чтобы превратиться в олицетворение "писка" моды, — говорит Яков. — Во всем, в том числе одежде, должна быть сдержанность”.

Второе, в чем полностью убеждены оба, — педагогу не к лицу размениваться на мелочи. Ни в коем случае!

Мария: “Простой пример. Три недели я готовила одну девушку к институту. Позже она пришла ко мне с коробкой конфет и призналась, что до сих пор понятия не имела о немецкой грамматике. Я наотрез отказалась взять конфеты, объяснив почему. Знаю, что и раньше, и теперь учителя принимают такие подарки. Мне это никогда не нравилось: считала подобные подношения ниже своего достоинства, никому не нужной мелочностью”.

Григорьевы убеждены, что не случилось бы ничего плохого, если б разрешили занять воспитанников на уборке территории или класса. На их взгляд, запрет введен после того, как отдельные учебные заведения или педагоги пользовались этим в корыстных целях. Конечно, легче огульно запретить, нежели решить конкретную проблему.

“Работы дети не чураются, — говорит Мария. — И следует закреплять в них это стремление, а не подавлять в зародыше запретами или, наоборот, принуждением. Нам, пенсионерам, местные ребятишки сами приходят на помощь, им интересно видеть плоды своих трудов. Часто спрашивают, что еще надо сделать. Детей следует приучать к труду, чтоб росли порядочными людьми. Очень беспокоит спад интереса к книге. Читают мало, между тем, именно в эти годы лучше всего развивать память, обогащать язык”.

Порядочные люди вырастают из тружеников. Григорьевы рады, что волость, наконец, возглавил способный руководитель — Петерис Бекиш, сумевший за короткое время сплотить коллектив, и теперь поселок ожил, стало больше порядка, сдвинулись с мертвой точки многие дела, причем в хорошем темпе. Активизировалась культура, каждое следующее мероприятие интереснее предыдущего. Грустно лишь, что в ожидании добрых перемен потеряно столько времени.

Видимо, такова уж человеческая природа. Многие местные жители в свое время попрекали Григорьевых: мол, как же так — русские люди, вы открыто выступаете за независимость Латвии, защищаете латышей! Но разве нам так уж плохо, как тогда стращали? Да, кто днями и ночами лежит на диване, тот ничего не добьется. А сумели бы в советское время дети простых сельских учителей обосноваться в Риге, иметь там квартиры, автомобили, свободно путешествовать по миру? Наверное, нет.

Мария: “Трудиться и зарабатывать способен каждый, у кого есть голова на плечах. Коль пенсия невелика, значит, держу хозяйство. Крупных крестьян у нас немного, но люди работают, развиваются. Одни начинали с нуля, другие уже имели стартовый капитал. Только по-прежнему много и таких, кто ничего не делает. Мне нравится Асташово, где всех знаю. В этих краях вы не найдете семьи, оказавшейся не у дел. Там нет праздношатающихся детей, все помогают родителям по хозяйству. Хотелось бы, чтоб и в нашем поселке все ребятишки проводили свободное время с пользой”.

Яков: “Часто размышляю, почему многие так болезненно реагируют на происходящие в нашей стране перемены, не умеют прощать других? Вспоминаю первого президента свободной Латвии Карлиса Улманиса, однажды гостившего в наших краях. Одни считают его диктатором, другие — хвалят. Помню, как наши старики, чтобы сдать бекончика, запрягали лошадь и везли его за 70 километров в Даугавпилс. По дороге на них часто нападали грабители. Крестьяне рассказали об этом президенту, и он пообещал, что скот можно будет сдать ближе — на станции Аглона, до которой от нас всего 25 километров. Слово сдержал.

Так что, на мой взгляд, многое зависит от людей, занимающих высокие посты, от их отношения к простому труженику. К сожалению, обретение независимости в 90-е годы принесло в Латвию неразбериху. Стремясь быстро разбогатеть, все растащили, разворовали — действуя на грани закона или и вовсе незаконно. Каждый последующий руководитель того или иного уровня рассуждает: если мой предшественник “брал”, то почему я не могу? Возникла опасная тенденция, которую трудно остановить. Даже чтобы бросить курить, нужна огромная сила воли, а жажда власти, денег, пожалуй, посильнее будет”.

Юрис РОГА.